Люблю весну за обретенье
Восторга, радости и света,
За буйное ее цветенье,
За ожиданье птиц и лета.

Люблю весну за узнаванье
Того, что заново родится,
За слов простое врачеванье,
Когда ночами плохо спится.

Люблю за то, что вызов брошен,
Что все вокруг пришло в движенье,
Что календарь зимы изношен
И каждый новый день — рожденье!

Мне бывало по-разному: грустно, тепло, одиноко,
Нарядившись в улыбку, спешила на праздник друзей,
Провожала весну или осень встречала до срока,
Наблюдая вдали улетающий клин журавлей.
По ночам, удивляясь, читала, а встав спозаранку,
Выпивала коктейль, намешав то ли явь, то ли сны.
Торопливо писала дневник, где себя — наизнанку,
На других же смотрела всегда с лицевой стороны.
Мне казалось, так будет всегда, и у всех — все в порядке.
Как наивно звучит! Как смешно… Любованье — не бой!
Карнавал. Маскарад. Перемена обличий на Святках.
И выходит, что просто играла я в прятки с собой.
Кукловода не выдам толпе — даже и не пытайте.
Замолчу. Не найдете в округе наивней слепца.
Или буду просить: мне на милость…костюмчик подайте,
Чтоб, искусно прикрывшись, сыграть свою роль до конца!

Всегда любила ветер странствий,
И не пугали боль и страх.
Но словно в замкнутом пространстве,
Живу я в четырех стенах.

Стремилась, взгляд поднявши к небу,
Следить в полете журавлей.
Да воробью краюшку хлеба
Крошу. Сегодня он милей…

Влекут любые перемены —
Чтоб не наскучило в дому,
Я перекрашиваю стены.
Но станет лучше ль — не пойму

Мне голос пел — как солнечный ручей,
Скользящий вниз по камушкам в долине.
— Ручей, ты чей? — кричала я. — Ничей! —
В ответ мне раздавалось эхом длинным.

И я ручью пыталась подпевать,
Казалось даже — были мы созвучны.
Так первый снег спешит зимою стать,
Луна и звезды с небом неразлучны.

Но вдруг ручей, пророкотав, исчез.
В отчаянье стою на повороте.
Есть солнца луч, и есть любимый лес,
Но голос смолк, сорвавшийся на взлете.

Умолк напев, и не звенит ручей…
В беспомощном молчании застыла.
Закрыта дверца.Не найти ключей.
Ну где же ты? Ведь это было, было!..

Вновь побросали птицы гнезда
И ветер шепчется в стерне.
Ночами шаловливо звезды
Подмигивают в окна мне.

Исчезла томная усталость,
Прохлада снизошла с небес.
Казалось бы — такая малость,
Но снова манит дальний лес.

Смотрю с тоской вдогонку лету,
Оно торопится домой…
И огонечки бересклета
Качают тихо головой.

Скоро снежные объятья
Сбросит лес. Зима — к концу.
Примеряю день, как платье —
Голубое мне к лицу!

Спозаранку встану снова,
Праздник — будто выходной!
Что ни утро, то обнова,
Жаль, что выбор не за мной.

А всего-то ветка вишни,
Запах яблонь нежно-пьяный,
Белый след от самолета
Посреди голубизны…
Каждый звук казался лишним,
И на облаке румяном
В бесконечности полета
Мы парили средь весны.
А всего-то девятнадцать,
Целый мир как на ладони,
Двух сердец одно биенье
В предвечерней тишине…
И молчать, и целоваться —
Ты и я об этом помним —
В этой памяти спасенье,
Жизни каждое мгновенье,
Что несется, как во сне.

Ты не такая! – мне твердили в детстве,
А мне хотелось бегать босиком.
С мальчишками, что жили по соседству,
Водиться не велели, звали в дом.

И в уголке, над бабушкиной книжкой,
Мечтала в одиночестве о том,
Что подрасту – и докажу мальчишкам,
Вот только дочитаю толстый том.

Манил Жюль Верн в неведомые дали,
Казалась необъятною земля.
Ах, сколько мы тогда еще не знали!
А за окном шумели тополя.

Летели дни, и, полная отваги,
Я сверстников обставила во всем.
Свои мечты доверив лишь бумаге,
Покинула надолго отчий дом.

Уж нет и вас, вчерашние ребята,
И нет уже ни дома, ни отца,
И не сбегу босая, как когда-то
Со старого высокого крыльца.

Но сердцем возвращаюсь я упрямо
Туда, где лес и луг, трава в росе…
Ты не права была когда-то, мама,
Пожалуй, я такая же, как все.

Кто и когда — не ведаю сама —
Вручил мне паруса и синий ветер?
Но дом для ветра — странная тюрьма,
А парус грезит зимами о лете.

Я форточку не смею открывать,
Умчится ветер — не вернется боле…
Сложила парус в угол под кровать,
До лета подержу его в неволе.

На небе опять звездопад,
Звезды всё летят и летят,
Падают в реку и не тонут…
Хочешь, я подставлю ладони?
Звезды зазвенят, как монеты,
И напомнят жаркое лето.